Proect Contro
Ви тут:  / Аналітика / Корчится безъязыкая

Корчится безъязыкая

Корчится безъязыкая

Понижение статуса русского языка в Молдове, где путинский друг Додон вернул ему было статус “языка межнационального общения”, как и перевод сферы обслуживания в Украине на государственный язык при русскоязычном Зеленском – это история не про ограничение прав.

Это про ограничение привилегии жить так, словно “где мы, там Россия”.

В Украине и Молдове хорошо знают, что такое “вепонизация” (от англ. weapon – “оружие”) языка. Около 14 тысяч погибших, 40 тысяч раненых, полтора миллиона перемещенных лиц – вот цена, которую заплатила Украина за это знание. Приднестровье, Крым и Донбасс научили укреплять лингвистический иммунитет. Потому что вслед за русским языком может прийти русский штык. Так же как немецкий штык пришел в свое время в Судеты. Ведь чеху учить немецкий язык было легко и полезно, это один из величайших языков в мире, а вот заставлять судетского немца учить чешский – издевательство и ущемление прав, фактически фашизм.

С аргументацией российских властей и тех, кто обслуживает их интересы, все понятно. Но им зачастую “из гуманитарных соображений” подпевают прекраснодушные люди, которым дорог русский язык. “Язык ни в чем не виноват”, “это язык не только Путина, но и Пушкина”, “для языка нет границ и преград”, “языки могут мирно сосуществовать”, “нельзя навязывать язык”, “а вот в Швейцарии…” И виноватыми опять-таки оказываются те, кто “покушается” на русский язык.

Все эти соображения игнорируют историческую и современную реальность. Конечно, в русском языке нет никакой метафизической субстанции зла. Да, каждый язык имеет право свободно жить и развиваться. В мире идут пусть печальные, но вряд ли обратимые процессы экспансии больших языков и уменьшения языкового многообразия. Но здесь речь не о естественной конкуренции языков: один язык в этом случае выступает как инструмент захвата и подчинения, наряду со штыком, а другие – как оружие самозащиты.

Что бывает, если послушаться окриков из Кремля, хорошо видно на примере Беларуси. Где формальное двуязычие обернулось тотальной русификацией, а та в свою очередь – угрожающей зависимостью от Москвы, вплоть до неспособности самостоятельно решать политическую судьбу. Здесь, для того чтобы жить с Кремлем в мире и получать за это преференции, отказались от всего своего: языка, истории, культуры. Началось это еще при предыдущем “батьке”, Петре Машерове, занимавшем пост первого секретаря ЦК КП БССР с 1965 по 1980 гг. В той или иной степени русификация успешно велась на территории всего СССР, но партийное руководство и элиты в других республиках сопротивлялись ей по мере сил, а в Беларуси пошли навстречу этому процессу и максимально его ускорили.


Рассказывают, что когда первый секретарь ЦК КП БССР Кирилл Мазуров выступал на праздновании 40-летия республики в 1959 году на белорусском языке, Никита Хрущев воскликнул: “Ни черта не понятно!” Чуть позже он добавил: “Чем быстрее все мы заговорим по-русски, тем быстрее построим коммунизм”. После чего, как вспоминал белорусский писатель Пимен Панченко, “холуи и карьеристы растоптали все, что осталось от родного языка”. В результате к 1991 году БССР оказалась наиболее русифицированной республикой. И коммунизм задержался тут на лишние 30 лет, с очень коротким перерывом на свободу. Белорусы так ее испугались с непривычки, что в 1994 году выбрали президентом Лукашенко. Который “вернул все взад”: колониальные флаг и герб, русский язык, палочный порядок, бесправие в обмен на гарантированную пайку, московскую экономическую пуповину.

Казалось бы, белорусов можно вешать на доску почета и объявлять образцом для подражания. Но нет, и тут “национализм” и “ущемление прав русскоязычных” – это о табличках и объявлениях в транспорте на белорусском или об инициативе какого-то кафе, которое дает 10-процентную скидку клиентам, говорящим на белорусском. А ведь надо очень постараться, чтобы услышать в нынешней Беларуси белорусскую речь. Не существует телеканалов на белорусском, все фильмы в кинотеатрах идут в русском переводе, нет белорусских университетов, а число белорусских школ стремительно сокращается. Видимо, искомое “равенство” наступит только тогда, когда исчезнут последние признаки существования белорусского языка и какой-либо культурной отдельности.

В Беларуси нет своих Крыма и Донбасса, потому что там “Лугандония” победила еще в 1994 году, и последствия белорусы расхлебывают до сих пор. Повальное русскоязычие их обезоружило. Теперь они живут с постоянной оглядкой на Москву. Едва ли белорусы более трусливы, чем украинцы. Но противостояние диктатуре не формулируется для них в терминах национальной идентичности или цивилизационного выбора. Украинскому Майдану это придавало героический пафос национально-освободительной борьбы, когда Янукович воспринимался как угроза существованию нации, а лозунг “геть від Москви!” означал естественный спасительный выход – и путь к свободе.

У ирландцев, кроме опыта борьбы за независимость, есть Северный пролив. Бывшие порабощенные народы Российской империи такой естественной границы не имеют. По сути, язык – одно из немногих защитных укреплений.

Залишити коментар

Ваша електронна адреса не буде опублікована. Обов’язкові поля позначені ( * )

Как Кремль создавал замороженные конфликты

Как Кремль создавал замороженные конфликты

17 марта 1991 года состоялся референдум, на котором за сохранение СССР проголосовали девять союзных республик. Не голосовали Литва, Эстония, Латвия,…
Посібник для українського “ватника”: чутки, саботаж, «орієнтація» дітей…

Посібник для українського “ватника”: чутки, саботаж, «орієнтація» дітей…

Спецслужби ворога видали інструктаж «нестійким» українцям – від начальників до виховательок дитсадків – як їм облаштувати Росію «на Украине»